МIАМИТ (Роберт ГУМРОЯН). Отрывок из рассказа "БАБОЧКИ"

МIАМИТ (Роберт ГУМРОЯН).
Отрывок из рассказа

БАБОЧКИ

…Но была и другая, более прозаическая сторона дела. Сильвия, что греха таить, пристрастилась к гулящей теме. По тихому путанила. Но в нашем маленьком городе не возможно было ничего утаить.

Во время наших походов, она задирала клиентам возраст, лет на пять, а меня объявляла своим сыном. Набивала стрелку на вечер. И ближе к ночи шла уже одна...

Наши отношения продлились почти до мая. Но все приходит к своему пределу. Раз проходя мимо кабинета завуча, я услышал повышенные интонации.

- Её не исключить, гнать надо её. В спецшколу определить. Я о её промысле даже на линейке объявить не могу. Язык не поворачивается перед детьми.

- Что вы ей богу. Последний год. Отдайте аттестат.

Короче был скандал. Ещё и с милицией. И вскоре после этого Сильвия с матерью, резко так, уехали. Мы даже не попрощались. Резко так раз, и всё закончилось. На меня напала хандра. Ничего не хотелось. С одноклассниками мне было не интересно. Целыми днями я слонялся один по городу. В один день пошёл в морской порт посмотреть, как рыбаки ловят кефаль. Тут меня кто-то окликнул грубым низким голосом. Это был Сурен. Он потолстел. И цепь на его шее тоже потолстела. Он улыбался, но глаза были как всегда серьёзные.

- Что, без подельницы тяжко?

- Куда она уехала?

- На Севера. Восемьдесят восьмая. Там мама не поможет. Ей же 18 уже.

Я смотрел в одну точку.

- Если что. Приходи в парк у вокзала. Я там на катране.

Я кивнул головой.

А вскоре и мы переехали в другой район. Другая школа. Другие друзья.

Всё закрутилось. Институт. Ординатура. Стажировка за границей. И личное параллельно. Всё было. Жизнь короче.

В город я вернулся уже за полтинник. С семьёй и двумя детьми.

В один из дней случилось оказаться рядом с старым домом моего детства.

Дом был тот же. Только жильцы совсем другие. Тот же подъезд. Только скамейка без глицинии. Голая. Холодная. Вместо дерева бетон. Вместо огородов - асфальт. Походил вокруг. Покурил. И тут случайно встретил соседку из соседнего подъезда. Ту, которая бильетершей работала в кинотеатре. Разговорились.

- Я уже старая. Ноги болят стоять. Уборщицей подрабатываю там же. В кинотеатре.

Вспомнили ребят дворовых. Кто куда пошёл, кем стал. И тут разговор пошёл за девчонок.

- А эта Сильва. У нас работает. Контролершей.

- Сильвия. Красотка.

- Какая там красотка. Зечка. Всю каптерку прокурила. Спасу от неё нет. Мат на мате. Бестия.

Меня прошиб пот.

- Вы ничего не путаете

- Я старая, но всех вас помню. И Сильву эту крашенную.

Сердце забилось у меня в груди. Я с трудом быстро распрощался и поспешил к кинотеатру. Шёл сеанс. Двери были закрыты.

Кинотеатр обветшал. Видно денег не выделяли совсем. Штукатурка со стен сбилась. От мозаичных балясин осталась только арматура. Лавок у входа вообще не было. Осталась только урна. И та, какая-то кривая.

В этот момент из дверей вышла высокая сухая тётка и, смачно закурив, выпустила струю сизого дыма. Она была загорелая, но не пляжным, а каким-то тёмным загаром. Прокуренная улыбка, рандольфовый зуб. Пальцы согнутые с утолщенными суставами манерно держали сигарету перед гордо поднятым лицом. Мне 50, ей должно было быть 57, но выглядела она на 65. Лицо прорезанное глубокими сухими морщинами. С каким-то лихим выражением. С очень большим трудом можно было узнать в этой старой женщине ту редкостную, сногсшибательную, пышущую жизнью красавицу Сильвию.

Я нерешительно обратился.

- Сильвия..

Она посмотрела на меня удивленно, как будто сквозь мутное стекло.

- Что?.. Ромчик! Сколько лет сколько зим. Мелкий! Радость какая. Молодец. Молодец какой! Жена-дети есть? Вижу нормалёк у тебя. А я думаю, что за мужчина такой импозантный.

Она говорила сбивчиво. И всё время смотрела мне в глаза.

- Двое, - медленно ответил я.

- На сеанс 16+ будут ломиться. Чё, пускать их?..

И она улыбнулась. И была в этой неузнаваемой улыбке какая-то неуловимая тень от той, которая часто снилась мне по ночам.

Мой мозг замер. Блеклой ниточкой событий пролетел перед моими глазами тот школьный год, когда мы были вместе.

- Пускать...

Потом она не выдержала. Прыснула.

- Ой, мне народ выпускать из зала.

Развернулась, не поднимая головы, и быстро скрылась за дверью.

Щелкнул замок.

Я постоял. Постоял. И пошел к автомобилю. Слезы лились из моих глаз. Я вспоминал картинки из детства. Я плакал, как баба. У меня было такое чувство, что это какой-то Хэлоуин. Как-будто под этим костюмом внешности, разрежь его, сними, прячется та, настоящая Сильвия. Которая не давала мне спать, вызывала щенячье восхищение и геройские порывы рисковать жизнью.

Жизнь проходит. Мы все меняемся. И все по разному. Но есть что-то то, что не может измениться, родившись однажды. Это чувство сначала как пар дурманит нашу голову, потом, как жидкость, течёт по артериям и венам, заставляя чаще биться сердце. Потом, кристаллизуется в нерушимый кристалл, которому ничего ни страшно. Даже время. Человек может уйти. Но этот кристалл нерушим,, он вечен - это то, что останется навсегда. 
Наше...
                                                     
                                                               ***
Статья 88 Уголовного кодекса РСФСР 1960 года (на сленге валютчиков — «бабочки») «Нарушение правил о валютных операциях» предусматривала уголовное наказание за операции с иностранной валютой и валютными ценностями.

Валютные операции в крупных размерах карались лишением свободы на срок от пяти до пятнадцати лет с конфискацией имущества и со ссылкой на срок от двух до пяти лет или без ссылки, или смертной казнью.(Википедия) .

Р.S. Рассказ основан на реальных событиях, однако, все персонажи вымышлены, а совпадения случайны.